Ландскнехт. Часть вторая - Страница 67

На ужине все посматривал на Костыля — зверски хотелось приложить ему прикладом в лоб. Просто так. Но, боюсь, не оценит. Да и, чорт его знает — вполне может оказаться, что и не получится, теперь примечаю — движется этот Сильвер одноногий полегче, чем иные двуногие, да и пальцы видать сильные. И вполне может быть, и выглядит он куда старше своих лет. А он, гадюка, видно заметив, еще и подмигнул мне эдак, весело. Правда, плов был, как обычно, очень вкусный. Он еще и готовит неплохо, не отнимешь.

Утром недолгое тыловое счастье кончилось.

Построили, и капитан огласил приказ. Сего дня Барон выступает вглубь Валаша, силами номерного полка, при поддержке свиррской гусарской сотни и 'приданных частей'. Приданные части — это мы. И, что странно — штурмовики Фаренга. Правда, сам лейтенант, похоже, остается пока в лазарете. Да артиллерия — минометная полубатарея от драгун.

Едва передохнувшие за ночь, свиррцы хмуро построились в колону, за ними выстроились драгуны. Потом куцый полковой обоз — негусто что‑то, не балует Барон номерных. Штурмовики, с видом принцессы, попавшей в бордель, расселись по телегам своего обоза. Разумеется, никто не был против, даже номерные. Хотя, дисциплина у свиррцев была явно не на высоте. И перегаром от иных несло, и шумели, строились кое‑как. Хмуро наблюдавшие за этим саперы, перекуривавшие неподалеку, рассказали, что это 'ополченцы', участвовавшие в свиррских событиях — по большей части они резали каких‑то 'каплунов', я так понимаю, обычный революционный грабеж и бардак устраивая, а единственный боевой опыт был у немногих — разоружение валашских драгун. Но гонору у ополченцев было — выше крыши. Даже я, пока бегал, выясняя порядок построения и прочие походные надобности, наслушался про то, как мол 'запануем, когда вернемся!'. Не нравятся мне эти вояки, ну да ладно. Нам место определили в самом конце колонны, за обозами. Арьергардом это не назвать — 'полковник', напыщенный, как индюк, не соизволил выделить ни охранения, ни дать каких‑то распоряжений по прядку следования. Так, словно купеческий караван собирал. Драгунский унтер, командир минометчиков, не особо стесняясь моей черной формы (а и неудивительно, наши парни вполне себя зарекомендовали, мы же вместе с драгунами дрались), шепнул — что полкан тоже 'из местных'. Глядя на меня, полковник вообще морщился, и поначалу потребовал было подать ему капитана, но кто‑то из офицеров шепнул ему что‑то, и тот, еще больше скривившись, приказал нам 'тащиться позади, всех, где и есть место всякой сволочи, раз уж навязались'.

Объяснять ему, что мы бы рады не навязываться, я не стал, а с радостью побежал строить своих за обозом. Конечно, прокатиться на телегах не выйдет, но все проще. Разве что пыли наглотаемся — но шарфы я у обозников вытребовал, на всех — да и сами они накрутили тоже. Построив взвод, распределил таки, если не охранение, то наблюдателей. Дал действия в случае нападения врага — по южноафриканской методике с местным колоритом — нарезал сектора и велел, в случае нападения врага, каждому залечь, и выпустить по три патрона по местам, удобным для засады, сразу же, без команды. Кане, уже восседая на лошади, смотрел издалека, похмыкивая, но не вмешивался. Потом ускакал в голову колонны — надеюсь, при случае набьет морду Индюку, или, по крайней мере, пошлет по матери.

Уже готовились выступать, как пригнали и втиснули между нами и обозом телегу. Потом, вот ведь однако — в голову колонны прошествовали самые натуральные музыканты! Невеликий оркестр, все как положено — барабан, трубы какие‑то. Что интересно — вроде как эти музыканты из 'настоящих' баронских полков, по форме судя. Эвона как — с музыкой пойдем. Вот ведь цирк‑то. Плюнул на все это, и разрешил своим присесть и закурить.

К полудню, уже измаявшись на жаре, наконец‑то услышали по рядам команду приготовиться. Все повскочили, встряхнулись, подтягиваясь, потушили трубочки и самокрутки. Музыканты стали наяривать какой‑то военный марш, навроде Егерского, еще минут пять колонна вытягивалась, и мы наконец‑то тронулись. Цирк продолжился — выстроенные, оказывается, чуть впереди, напротив оркестра драгуны приветствовали проходившую колонну унылым 'ура', салютуя саблями. Выражение же лиц у них было… Да и с чего быть другому — кто кого, спрашивается, должен бы приветствовать? Разве что штурмовикам, и как ни странно, нашему взводу гаркнули чуть повеселее. На что я скомандовал выровнять строй, дать в ногу и равнение налево. Промаршировали неплохо — смотрю, кое‑кто с драгун даже лыбится. Пройдя, скомандовал сбить шаг — один чорт тащимся еле — еле, в ногу идти несподручно, и маршировали‑то в полшага, почти на месте.

Как только мы прошли строй драгун, музыканты окончили играть, догнали быстрым шагом обоз, аккуратно зачехлив, уложили свою музыку на телегу, похватав с нее ранцы и винтовки, и пошли на обгон, намереваясь, надо думать, пристроится в колонну где‑то впереди.

Гусары выдвинулись вперед еще раньше, поутру.

И потянулась дорога. Почти по Киплингу — пыль и пыль. Хорошо одно — все вниз. Уклон не очень большой, дорога змейкой идет, есть возможность посмотреть на растянувшуюся колонну. И на облако пыли, тянущееся за нами. Какого чорта так переть? Это облако и без бинокля, поди, за километры видать. Ох, загонит нас этот Индюк в такую задницу, чую…

Пыль, жара, каменистые склоны, жидкие кустарники, снова пыль, опять камни… Привал у родника, где сразу выстраивается очередь, и приходится ждать, пока злобные измучавшиеся ополченцы разберутся, кому вперед наполнять фляги. Едва успеваем наполнить сами, до того как скомандовали строиться в колонну. Плюнув, отрядил шестерых остаться — двое присмотреть, а остальные — наполнить два бочонка с обоза. Пригодится. Да и успели в общем‑то еще до того как мы тронулись. Пожрать толком не вышло, велел сухарями перебиться — ничего, потерпим.