Ландскнехт. Часть вторая - Страница 7

— Только, артиллеристов‑то у них толковых, поди, нету. Откуда им взяться? — рассуждал вслух Балу — Разве, конечно, наемники какие, из Союза. Да вроде как еще там на границе этот барон крутился, говорили…

Какой барон и где крутился, я спросить не успел. Снова поднялась суматоха, с бастионов послышалась стрельба, вскоре даже загрохотал пулемет, правда, недолго, всего пару длинных очередей дали. Забегали расчеты минометов, засуетились.

— К ним подкрепления идут! На дороге видно! — разнесся крик.

Вот оно что, как говорится — помяни, оно и тут. Минометы открыли огонь, не жалея мин, давая, насколько эти, на мой взгляд, излишне мудреные конструкции способны, беглый огонь. С бастиона, на который пялился в бинокль унтер, корректировщик миганием фонаря подавал сигналы. По корректировщику вскоре стали лупить с воротного бастиона, но из‑за дистанции попасть не могли. Полуголые, потные, расчеты минометов носились как черти, выпустили с каждого ствола по полтора десятка мин — уже в углу двора громоздился немалый штабель пустых ящиков, а новые ящики все тащили из помещения под валом. Наконец унтер скомандовал прекратить огонь, и минометчики, так и сели возле орудий, черпая воду из принесенных ведер ладонями, пили и обмывали лицо и тело.

— Похоже, небольшой отряд‑то пришел — мрачно пропыхтел Балу — недолго по дороге шли — а теперь их не достать, ушли в бастион все. Да, теперь только надежда на бомбомет и тех, что потерной идут. Эх, что же наши‑то, поздно про потерны вспомнили? Ну ничего, сейчас дойдут до батареи, и уж тогда устроят…

Но этим планам не суждено было сбыться — очередной взрыв в потерне был особенно мощным, выбило здоровенный султан дыма из одного колодца. Балу забеспокоился — мол, рвануло‑то слишком уж сильно. Вскоре разнеслась весть — минометчики в потерне чего‑то напортачили и то ли миномет их взорвался, то ли мина в стену ушла, или просто кто‑то мину уронил нехорошо — только — нету ни минометного расчета того, ни штурмовой группы больше. И, заодно уж, нет и командира минометной батареи — он с ними пошел. С десяток раненных только достали, и половина — не жильцы. Закрепились, правда, на том рубеже, не пустят врага — но и дальше продвинуться никак — подкрепления, пришедшие к драгунам, прошли на первую батарею и в потерны — продвинуться никак стало невозможно. В бастионе тоже прибавилось стрелков, вновь прибывшие с азартом начали стрелять, но толку от этого не было, а у нас не было уже и желания отвечать. Все складывалось как‑то совсем не радужно. Об том, что отбить батарею, не говоря — очистить от врага крепость — и речи уже не шло. Теперь — только удерживать, что осталось, ожидая прихода наших. К драгунам пришло сотни две… за минусом тех, кого, надо думать, все же накрыли минометчики. Уже нет у нас численного перевеса, чтобы штурмовать. И артиллерии нету. И к минометам припасов не так много. Грустно, девушки.

Но самое неприятное, что я зацепил краем глаза, было не это. Нас на валу сменили пехотинцы, а мы пошли в третий бастион, держать внешний фронт. Самое неопасное направление, но в то же время — надо хоть кого‑то поставить на всякий случай. И во дворе у офицерской казармы шло эдакое полевое совещание, все офицеры почти тут, кто жив — цел еще. Вот их‑то вид мне и не понравился — какой‑то он унылый и небоевой. А это плохо, это первый признак, что подкрадывается толстый пушной зверек. Да и ругались они так как‑то нехорошо, истерично малость, да еще и выясняя, кто виноват. А это плохо, это совсем плохо. Приметил я там и особняка — словно почуяв взгляд, тот повернулся, но я уже спрятался за шедшего рядом Балу — его мне только сейчас и не хватало… когда они там виноватых ищут…

В каземате было, вроде как, и безопаснее, чем в открытой траншее… но как‑то тревожнее и угрюмее. Хоть бы дверь сюда запереть — ан нет, 'не положено'. В прочем, никто не нападал на нас ни с фронта, ни с тыла. С приходом подкреплений враги, как ни странно, тоже словно успокоились. Никаких каверз не творили и даже огнем не сильно досаждали нашим. Наши тоже отвечали несильно, изредка бил по верхам бастиона и батареи миномет, тем боевые действия и ограничивались.

Такое опасное равновесие сохранялось весь следующий день и следующую ночь. Почему враг не предпринимает никаких действий, было неясно. Но самое плохое — наши командиры, похоже, решили совсем отказаться от активной борьбы. Все наши сидели, как мыши в норе, в казематах и траншеях. Никаких вылазок, разведки, попытки как‑то изменить ситуацию — ничего не предпринималось.

И результат сей опасной пассивности не замедлил явить себя.

Глава 2

В бастионе прохладно, даже зябко немного — стены толстые, камень и кирпич. Оттого совсем как‑то тоскливо. Да еще и обзору нет нихрена — амбразуры сделаны в виде широких горизонтальных щелей, направленных малость вниз, да прикрытых козырьками 'из того же материала'. Видно с них метров на триста от крепости. Ну да зато благодаря такой конструкции — не особо опасен огонь артиллерии, да и стрелку надо подойти на те самые триста метров — иначе пуле внутрь никак не пролететь. Разве совсем уж замысловатым рикошетом, да и то — внутри в щели стоит эдакая колода, навроде рамы оконной — дерево пулю примет и не даст на рикошет идти. В общем, 'солидно, добротно, надежно'. И народу тут нас набилось вполне для обороны. Плюс пулемет. Эта штука вполне может и с пары верст образумить, и кавалерию, и батарею если какой наглец решит развернуть на прямую наводку. Да и пехоту пощиплет изрядно — видел я там таблицы, пристреляно все наотлично. Правда, таскать ее приходится расчету вручную — и никаких тебе рельсов не придумали, или еще чего — так и катают на колесах, лафет у этой кракозябы навроде пушечного, только поменьше, и еще перед стрельбой надо колеса поднимать, для устойчивости, на поворотный круг опирать. В общем, так если смотреть — чего грустить‑то. А что не видно — так наверху наблюдательные колпаки есть, можно попроситься выглянуть, все одно вскоре выставив часовых, всем приказали отдыхать и приводить себя в порядок. Да вдобавок — притащили пожрать. Да по боевой норме — и каша с мясом и винца по полстакана, и добрый кусок хлеба с салом. Ну да, все грамотно — 'солдат должен быть одет, обут, накормлен и экипирован — и во всем этом геройски умереть за Родину'.